Весь этот сайт посвящен моей биографии. Но вот эту страничку я хочу посвятить моей биографии.
Я родился в 1946 году, в Ленингаде. В 1970 году окончил театроведческий факультет Ленинградского Института Театра, Музыки и Кинематографии. Факультет наш считался в некотором смысле элитарным, конкурс туда всегда был очень большой. Мы все знали, что профессора филфака ЛГУ (Ленинградский Государственный Университет) отзывались о нашем факультете с высочайшим уважением. Именно театроведческому факультету я обязан своим литературным становлением.
Параллельно с этим свершалось мое философское становление в коридорах Публичной библиотеки на Фонтанке. Это была библиотека не для профессоров и прочей очень серьезной публики, а для студентов. Ничего лучше для сближения студентов различных высших учреждений города придумать было невозможно. Здесь я познакомился со студентами филологического, исторического, философского факультетов, мы не только карпели над книгами в читальных залах, но и ходили по длиннющему коридору, собирались группками и группами, рассуждали, спорили, пили виноградный сок, который, судя по всему не разбавлялся, такая бодрость охватывала после очередного стакана. Иногда ходили куда-нибудь перекусить, знакомились eще и домами… Так получилось, что особенно тесно я сблизился со студентами философского факультета. В моем сознании вдруг запестрели имена Хайдеггера, Гегеля, Канта, Шеллинга.. Кроме философии говорили и о многом другом. Этот коридор стал нашей афинской площадью. Моими «Сократами» были Таня Горичева, Слава Мелaс, Борис Гройс… Слушал я их открыв рот… Были, конечно, и другие «ребята», так что, с увеличением «публики», наше общение становилось все более интенсивным, вплоть до того, что мы подчас становились этаким небольшим кругом чуть ли не посреди коридора и разговаривали столь увлеченно и так долго, что стали обращать на себя внимание служащих там женщин, которым это все больше и больше не нравилось. Помню, как-то к нашей особенно оживленной группе подбежала пожилая служительница и стала почти кричать: «Что вы тут столпились? Что за сходку устроили? Что обсуждаете? Я вас тут всех знаю!» И вдруг, обратилась прямо ко мне: «А вас я давно заприметила, вы тут главный зачинщик, не столько книжки читаете, сколько по коридору ходите…». Она была права: бывало, прочтешь что-нибудь особо впечатляющее и от нахлынувших чувств бегаешь по коридору туда-сюда, как правило, глядя в пол… Как ни смотришь в пол, а пока «бежишь», обязательно кого-нибудь да встретишь. Когда объявили, что библиотеку закрывают на ремонт, я был убежден, что закрывают ее именно из-за нас. Уж больно долго эту библиотеку не открывали (честно говоря, я даже не знаю, открыли ли вообще). Может, я и преувеличил насчет этого закрывания, но ощущение было именно такое. Во всяком случае, на эту тему мы иногда шутили. Не знаю, оказался бы возможным наш журнал «37» без этого коридора. Тут совершалась некая возгонка того вина, которое бродило в головах молодых людей, и имя этому вину – творчество, творческое начало… Одним словом, этому коридору лично я обязан очень многим, полагаю, что и другие вспоминают о нем с самыми добрыми чувствами.
Естественным ему дополнением, некоей точкой под долгой, как этот коридор, линией восклицательного знака была квартира Виктора Кривулина. Это был главный штаб журнала «37», да и вообще место, где было очень приятно и интересно быть. Виктор всегда поражал своей интуицией, умением слушать, схватывать главное, все вопросы поэтому решались очень быстро и хочешь не хочешь, а приходилось уходить раньше, чем хотелось бы. Боясь вездесущего гэбэ, я печатал свои работы в этом журнале либо под псевдонимом, либо под разными литерами, которые, естественно, никому ничего не говорили. Кривулин иногда мне говорил: «Так смешно, все спрашивают, кто такой Азарян, и даже не знают, что ты это он.» Я ему прямо говорил, что боюсь гэбистов до полусмерти и просил не выдавать моего инкогнито. Может, поэтому я никогда у него не задерживался. Журнал я рассматривал как очень серьезную антисоветскую акцию, за которую можно серьезно поплатиться. Потом я понял, что эти страхи были очередным моим преувеличением, но такова была атмосфера. Во всяком случае, помню, что как-то дал Виктору (и только ему!) прочесть свою прозу (вдруг выскочила из меня), а он кому-то дал в свою очередь, и я перепугался в усмерть. Это был единственный случай, когда между нами состоялся малоприятный разговор. У этой моей прозы были свои приключения. Какими-то неведомыми путями она попала даже в дом моей тещи, которая была от самиздатской литературы дальше, чем луна от земли. Повесть предварительно обошла весь город в виде перепечаток и даже получила новое название: вместо «Бронзовая бацилла» – «Жёлтый дьявол», то есть какая-то ерунда, но такова была воля народа. Когда у нас был обыск, она лежала на моем письменном столе и гэбисты ее забрали с кое-какими другими материалами. Странно, но гебе ее вернуло и я все не мог понять, почему же меня не арестовывают… Похоже, что все это они уже и без меня знали. Стало быть, искали что-то другое…
По окончании института я продолжал работать в музее Истории Ленинграда. От поступления в аспирантуру я отказался. Меня испугали две вещи: я боялся провалить экзамен по истории КПСС (очередные напрасные страхи, наверняка, не стали бы «заваливать») и, главное, мне было сказано, что диссертацию придется писать на тему «Образ Ленина в репертуаре МХАТа», или что-нибудь в этом роде… Было добавлено: «А потом можете делать что хотите». Написав толстую димпломную работу и в течение шести лет «пиша» длиннющие курсовые работы, я не хотел нырять с высоты моего представления о работе исследователя в такую мелкую реку как тема о Владимире Ленине в советском театре. К огорчению своих любимых и таких дорогих моему сердцу педагогов, рекомендовавших меня, поступать в аспирантуру не стал. Работать же в музее становилось все труднее и труднее и в 1974 году, не дожидаясь, пока меня выгонят, я оттуда ушел буквально в никуда…
В 1981 году нашу семью вытолкали из СССР. Мы оказались в США, где я получил докторскую степень по русской литературе в Калифорнийском Университете Лос Анджелеса. Два года преподавал в Государственном Университете Мичигана, но на постоянную работу устроился в Государственном Университете Оклахомы, где и проработал с 1989 до 1916 года до выхода на пенсию. Ну, а теперь от биографии перейдем к биографии, то есть к содержанию этого сайта.
Тут я помещаю кое-что из того, что было написано мною в Америке, за исключением статьи о фильме Тарковского «Андрей Рублев». Статья была написана еще в СССР и напечатана в «37», а потом перепечатана в журнале «Часы» (кстати, без моего ведома, что меня весьма удивило). Вы найдете ее в книжке «поЭТИКА» под названием «Круиз по бесконечности, или Сталкер смотрится в Зеркало». Статья, как и вся эта книга, напечатана с жуткими по качеству и количеству ошибками, именно ошибками, а не опечатками (например, в одной из статей я с ужасом увидел «обоими» вместо «обеими», ну и так далее). У меня такое впечатление, будто книгу перепечетавали на машинке, хотя диски я издателям выслал. Может, у них не было компьютера? Я приготовил лист с указанием «опечаток», но он оказался едва ли не толще книги, так что я от этого листа отказался, махнув рукой… Мне говорили, что книжечку выставили на продажу в Академкниге и распродали за несколько дней. Не знаю, правда это или нет, но как же не прислушаться к хорошим слухам и даже не заняться их распространением?..
Первая моя книга («Серебряный гость»), написанная в Америке (кое-что было написано в СССР, но там ничего издать не удалось), выросла из моей диссертации, вторая (упомянутая «поЭТИКА») состоит из докладов и двух специально для книги написанных статей, что же касается фолианта о русском символизме («Философско-поэтическая мысль русского символизма»), который был издан в Польше, а потом в США, то он писался двенадцать лет и ни одной строки из него за эти двенадцать лет не было напечатано. Здесь я решил поместить Предисловие (это специально для читателей facebook), всю Третью Часть (посвящена О.Мандельштаму и Б.Пастернаку, см. всё это в РУССКИЙ СИМВОЛИЗМ 1), а также Четвертую Часть, посвященную М.Бахтину (см. РУССКИЙ СИМВОЛИЗМ 2). Все остальные материалы сайта это доклады, прочитанные на различных славистских конференциях в США и Европе, есть кое-что из журнальных статей и кое-что из того, что так и не удалось опубликовать, но дорого мне тем, что писалось о людях необычайно интересных, талантливых. Мне говорят, что я пишу очень уж длинные статьи. Но я, даже если и просят сократить, никогда не сокращаю уже написанное, всегда утешая себя той истиной, что если бы обо мне кто-то написал такую же длинную статью, я бы полюбил этого критика навеки только за то, что он не пожалел времени поговорить обо мне столь подробно, одним словом, пишу я, полагая, что мой главный читатель не просто читатель, а автор того произведения, о котором я пишу… Каждая моя статья это беседа с автором… И даже если так получается, что беседа не находит публикатора, я никогда не жалею о времени, затраченном на написание статьи…
Одним словом, благодаря этой вебсайт, у меня такое чувство, будто в моей жизни все только начинается…
Кто знает, может кому-то в этой подборке что-то, да вдруг, и понравится… А я тем временем закончу то, над чем работаю сейчас и смогу дополнить эту вебсайт новыми материалами, хотя, если говорить честно, у меня все сильнее и сильнее такое ощущение, будто пишу я, сидя на краю обрыва, крутизна которого отнюдь не скрыта от моих глаз, иногда отрывающихся от исписываемых листков бумаги и вместо далекого горизонта, вдруг упирающихся в линию этого обрыва, которая все ближе и ближе, с нарастающей зловещностью, подбирается к моему письменному столу… Возможность писать, не отвлекаясь на хождение в классы (это я про уход на пенсию), радость от общения с пером и бумагой (естественно, в их компьютерном варианте), густо перемешана со страхами за всех за нас, оказавшихся в ловушке у времени, из которого, как казалось, мы выскочили навсегда. Увы, не выскочили. Такое чувство, будто сижу на дне мешка, а время заглядывает в этот мешок и, вроде Пиковой Дамы, мне подмигивает: «Небось, думал, что выпрыгнул, а?»
Как это сочетается с ощущением, будто в мои семьдесят жизнь только начинается, я не знаю…
Я буду очень благодарен каждому, кто зайдет сюда на огонек… На всякий случай, вот мой адрес: victor.dmitriev@okstate.edu
С наилучшими пожеланиями,
Виктор Дмитриев,
Двадцать девятое декабря 2016 года.